После того, как множество пирсов было разрушено, оставшиеся после отлива пользуются небывалым спросом. Работа кипит.

Прийти в город всегда было можно по реке. Река в историях всех народов является чем-то, что обеспечивает связь с иными мирами. Через нее идет торговля, через нее попадают на перекресток миров люди. И корабли из всевозможных краев швартуются здесь, на пирсах.

Часть пирсов опирается на развалины старого моста, который был до моста Мехмеда. Потому что в каждом городе должен быть «тот нелепый новый мост» и «наш-то хороший старый» — но от него сейчас остались едва ли кусочки опор.

Катаклизм, вызванный приходом Темной Джейд, не миновал эти монументальные конструкции. Большая часть пирсов выглядит как после бомбардировки — в них прилетали кусочки разрушенной дамбы, и на них пришелся сильнейший гидравлический удар. Часть пирсов уничтожена, часть – поломана. Они впиваются в воду, будто обломанные зубы старика, который пробует грызть Евфрат. Несколько пирсов, три-четыре, уцелело. Им пришлось несладко, но их уже подлатали — главное, что быки были не повреждены, а дальше уж местные знают: сохранилась бы основа, а сверху уже можно накидать что под руку подвернется.

Наиболее бурная жизнь разворачивается у 13-го пирса. Почему-то в ночь прихода Темной Джейд в него не прилетел ни один обломок, хотя все говорят, что никто здесь не колдовал. Местные объясняют это просто — просто боженька любит цыган.

С Пирса №13 обычно и наблюдают, как с цыганского дивана, за творящимся в Доках зеваки и отложившие на время работу трудяги — за прибытием кораблей, за боями с монстрами.